Научный руководитель Гидрометцентра России Роман Вильфанд дал интервью, и рассказал о причинах погодных аномалий, суперкомпьютерах, которые помогают предсказывать погоду и о многом другом.
Москву накрыло дождём: побит рекорд 1879 года. Снимок «Электро-Л» и «Арктика-М», Роскосмос
146 лет 21 июля не бывал таким дождливым, как сегодня. Как выглядела из космоса непогода над столицей, зафиксировали наши спутники.
В последнее время погода в Москве ведет себя странно: то аномальные для сезона холода, то рекордная жара, то настоящие тропические ливни. Чтобы выяснить, что происходит с климатом, aif.ru встретился с научным руководителем Гидрометцентра России Романом Вильфандом, уже более полувека занимающимся изучением погоды.
Аномалий будет только больше
Степан Жирнов, aif.ru: Роман Менделевич, что происходит с погодой? Почему она ведет себя так странно?
Роман Вильфанд: Метеорологи — люди сухие, они работают только с «цифирью», с фактами, и если отвлечься от эмоций, то конечно изменчивость погоды была всегда, и она всегда очень большая. Есть даже шутка у нас здесь в Гидрометцентре, что изменчивость погоды по своему уровню превышает степень капризности самой красивой женщины. Поэтому прогнозировать погоду очень интересно. Если посмотреть любой год, десятилетие, век — погода всегда была непостоянной. Но из-за безусловного потепления климата, которое проходит медленно, но неумолимо, увеличиваются амплитуды изменчивости, и все чаще повторяются те события, которых раньше не было: и экстремально теплые эпизоды, и очень холодные дождливые периоды. А повторяемость «нормальной» погоды уменьшается.
— И чего же нам ожидать дальше?
— Будут чаще повторяться те события, которых раньше не было. Вот мы говорим, что стоит небывалая погода, которой старики не помнят. Тут можно пошутить, что старики и не должны ее помнить, ведь у них склероз. Но инструментальные наблюдения показывают, что те ситуации, которые раньше не фиксировались, встречаются все чаще. И это будет повторяться, изменчивость погоды будет увеличиваться.
— Скажите, действительно ли в глобальном потеплении виноват человек, или у вас другое мнение?
— Существует организация, она называется МГИ (Межправительственная группа экспертов по изменению климата), куда ходят все ведущие ученые мира. Они пришли к совершенно однозначному выводу, что процесс глобального потепления обусловлен именно деятельностью человека. Оно так и называется — антропогенное потепление. Вызвано оно тем, что из-за деятельности человека в атмосфере появляются так называемые «парниковые газы»: двуокись углерода, закись азота, метан и водяной пар. Действуют эти газы как пленка в парнике: коротковолновая солнечная энергия легко проходит эти парниковые газы, а затем, отражаясь от Земли уже в виде длинных волн, не может преодолеть эту «пленку», отражается обратно, и как мячик «прыгает» в нижней тропосфере, а температура повышается. Есть, конечно, и много естественных природных факторов, но они влияют не настолько сильно. Природные изменения — эволюционные, медленные. А из-за деятельности человека климат меняется очень быстро. Никогда еще за 4,5 миллиарда лет жизни на Земле не было таких темпов повышения температуры. Сейчас средняя скорость повышения на планете 0,17°C… 0,18°C за 10 лет. В умеренных широтах, где мы живем — это 0,4°C… 0,45°C за 10 лет. Это невиданная скорость. Это означает, что январь в Москве за 30 лет «потеплел» на 3, а июль — больше, чем на 1,5°C.
— Есть ли какой-то реальный способ победить это потепление? Что для этого может сделать каждый гражданин?
— Отдельный человек, к сожалению, сделать с этим ничего не может. Тут нужны усилия на уровне государственных механизмов. И они происходят: после подписания Парижского соглашения в декабре 2015 года все страны мира взяли обязательства по созданию мер противодействия потеплению. Например, теперь добыча полезных ископаемых ведется намного аккуратнее и деликатнее, чем раньше. Больше нет газовых факелов рядом с нефтедобычей. Увеличивают лесопосадки, разрабатывают и применяют концепции энергоэффективного производства, более бережного земледелия. В нашей стране принято постановление правительства: к 2060 году должен быть достигнут нейтральный углеродный баланс. Количество окиси углерода, которое поступает в атмосферу, должно нейтрализоваться поглощением.
Точность прогнозов и доверие выросло
— Очевидно, что в такой ситуации, когда изменчивость погоды растет, делать прогнозы непросто. Но несут ли синоптики ответственность за неверно сделанный прогноз?
— У нас существует понятие оправдываемости прогноза, и для нее есть очень жесткие критерии. Именно по оправдываемости мы следим за тем, как мы работаем. Обычно оправдываемость представляется в процентах, для неспециалистов это мало что говорит.
Ответственность за неверный прогноз, конечно, есть. Если прогноз был выпущен: но вместо ясной погоды пошел такой дождь, что случились сильные разрушения или человеческие жертвы, разбираться будет прокуратура. И определяется: можно ли это было предсказать или нет. Если синоптик не использовал весь довольно большой набор процедур, которые он должен был, то, конечно, его признают виноватым. Но если он использовал все, что знает, и прогноз не оправдался, идет анализ. Можно ли было выпустить лучший прогноз, на том уровне знаний и технологий, которые существуют? Если нельзя, то дальше возникает вопрос: можно ли наказать? Можно. А смысл в чем?
Синоптик — это человек, который не может работать с 9 до 18, потом пойти домой и забыть. Он постоянно думает, на работе он трепещет. Если только появляются признаки опасного явления, он сразу включается в работу. Сейчас прогноз опасных явлений оправдывается на 95%.
Например, во вторник, 15 июля, в Москве были фантастические осадки, каких не было за весь период инструментальных наблюдений: за час в районе станции Тимирязевской выпало около 60 миллиметров осадков. Это редкий случай — настоящий тропический ливень в умеренных широтах впервые, и он очень четко был предсказан нашей моделью, которая, несмотря на отсутствие внешних признаков для образования сильных осадков, увидела признаки неустойчивости и возможной взрывной конвекции, и за два дня до этого уже их уверенно прогнозировала. Благодаря этому в сложнейшей ситуации удалось выпустить штормовые предупреждения и минимизировать последствия.
Сейчас начинаем предсказывать другие явления и сильнейшие шквалы, которые раньше невозможно было предвидеть. Но с помощью этой модели вполне реально прогнозировать.
— А какая точность у обычных прогнозов? Насколько можно им верить?
Вся методология прогнозирования базируется на строгих законах, которые существуют на нашей планете. И может показаться, что если мы будем изучать очень детально всю атмосферу, океан, стратосферу и так далее, и максимально точно описывать все процессы, то можно будет научиться прогнозировать погоду на достаточно длительный срок. Однако это не так. Атмосфера — это совершенно необычная субстанция. В ней существуют случайные процессы, или, как их называют в науке, — стохастические процессы. В атмосфере всегда будет присутствовать неопределенность, которая не позволяет даже теоретически прогнозировать погоду в деталях пространства и по времени более чем на две недели. То есть когда-нибудь в будущем можно будет знать точный прогноз, с температурой и осадками, на 14 или 15 дней. Есть оптимисты, утверждающие, что даже на 18. Но дальше даже в теории невозможно. Только если обращаться к каким-нибудь неведомым силам, к шаманизму. Кстати, я к этому отношусь с большим уважением. Люди, которые умеют общаться с небесными силами, с земными, с подземными — это другое дело (улыбается). Я говорю сейчас о науке. Природа такова, что ни сейчас, ни через миллион лет, 100% успешности прогноза быть не может.
Однако прогнозы на пять-шесть, а иногда уже даже на семь суток, сейчас очень достоверны.
— Получается, что делать прогноз больше, чем на две недели, невозможно?
— Можно, но объект прогноза другой. Можно спрогнозировать на месяц или даже на сезон среднюю месячную температуру, с предсказуемостью где-то 65−70%, или обозначить те территории, на которых наиболее вероятна очень жаркая погода. При этом погодные детали внутри месяца, то есть, какая именно неделя будет холодной, а какая теплой, — принципиально невозможно.
Сейчас уровень наших знаний существенно повысился, и мы прогнозируем примерно на 20% изменчивости. Еще 20 лет тому назад это было 7−8% всего-навсего. То есть идет динамика. Но сказать уверенно, будет ли зима холодной или теплой — невозможно. Можно говорить только о наиболее вероятном сценарии. И нужно уметь пользоваться этим преимуществом, понимая, что может быть ошибка в конкретном случае, но в целом за 10−15 лет будет выигрыш. Поэтому такие прогнозы очень важны для человечества, а Гидрометцентр России является мировым метеорологическим центром, выпускает долгосрочные прогнозы погоды и входит во все мировые пулы по прогнозированию на долгие сроки.
— Как вы относитесь к тому, что россияне зачастую ругаются на синоптиков, которые редко угадывают погоду?
— Можно вспомнить шутку, что синоптик ошибается лишь один раз, но каждый день. А если серьезно — я работаю в Гидрометцентре уже больше полувека, и хочу отметить, что сейчас успешность прогнозов на пятые сутки такая же, какой 50 лет тому назад она была на первые сутки. Сейчас отношение к прогнозам совершенно не такое, как раньше. Конечно, все мы знаем, что у нас с молоком матери впитывается ироничное отношение к профессии синоптика. Но оно всегда доброжелательное, и доверие существенно выросло. Я знаю это по общению с людьми, все заходят на сайты, смотрят прогнозы. Если нужно перекрывать крышу на даче — звонят нам. Мы обязательно говорим, что дождей не будет, но совсем маленькая вероятность осадков, скажем, одна десятая процента, существует. И вот тут уже человек сам должен применять этот прогноз: стоит ли начинать работы и сильно ли ему навредит, если дождь все же пойдет.
Чтобы не отстать
— Расскажите, как сейчас делаются прогнозы, и используются ли при этом современные компьютерные технологии?
— При помощи нашей отечественной модели — системы уравнений математической физики, которая максимально полно описывает все знания, которые сейчас существуют в метеорологии, в которую вложен весь интеллект ученых. Эту систему уравнений решает суперкомпьютер, после чего синоптик анализирует результаты и делает прогноз.
— А что за суперкомпьютер используется в Гидрометцентре?
— Когда я приходил еще студентом в Гидрометцентр, здесь стояла машина «Весна». Она занимала 100 квадратных метров. Там горели лампочки, и такое впечатление потрясающее, казалось, что это что-то невероятное. А быстродействие было всего 20 тысяч операций в секунду — это какие-то доли процента от ресурсов, существующих сейчас.
У нынешнего суперкомпьютера быстродействие — два петафлопса. Это 10 в 15 степени операций в секунду, то есть миллион миллиардов операций в секунду. А вид совершенно невзрачный: стоят шкафчики, гул, чуть-чуть что-то подсвечивается. Очень достойная скромность.
Однако для дальнейшего развития нужен более мощный суперкомпьютер. Это позволит загрузить больше знаний ученых в модель, быстрее ее считать, и прогнозировать явления с шагом по сетке не в 2 км, как сейчас, а в сотни метров. Уже к концу нынешнего десятилетия большинство ведущих центров будут переходить на суперкомпьютеры, которые будут превышать по ресурсам нынешние на два порядка. К этому нужно стремиться, чтобы не отстать.
— А применяете ли вы ИИ в метеорологии?
— Конечно, применяем. Но нужно очень аккуратно относиться к этому направлению. Дело в том, что задача прогноза погоды физико-математическая, она основана на дифференциальных уравнениях. Нейросети пока еще имеют отдаленное отношение к уравнениям от физики. Однако искусственный интеллект играет огромную роль в усвоении различных данных: результатов наблюдений на метеостанциях, данных с радаров, спутников и так далее. Нейросети делают огромный вклад в параметризации процессов, которые еще не описаны законами, а также в сопоставлении прогнозов, выпущенных моделью, с фактами, для ее совершенствования.
— Может ли робот заменить метеоролога в будущем?
— Синоптика не заменит никто и никогда. Начну с шутки: если прогноз не оправдался, неужели какие-то претензии будут к компьютеру или к модели? Конечно же, должен кто-то быть, кого можно обвинить в том, что прогноз не оправдался. Если говорить серьезно, то мы движемся к тому, что наблюдательная сеть будет роботизирована. Конечно, нужно будет периодически проверять измерительные приборы. На европейской территории России в основном уже работают автоматические станции, метеорологические, и гидрологические, которые периодически проверяют наблюдатели.
Но наша страна уникальна. И есть территории, на которых автоматические станции практически не работают, например, на труднодоступных территориях. Можно там установить автомат, но, если он выйдет из строя, туда не доберешься в течение восьми месяцев. Он не работает там — это острова, север Якутии, Новая Земля и так далее. Поэтому туда забрасывают наблюдателей.
Синоптик всегда будет принимать решающую роль. Потому как он не просто выпускает прогнозы, он еще и объясняет, какие опасности это несет.
Метеозависимости не существует
— Роман Менделевич, вы уже очень давно в профессии. Расскажите, пожалуйста, как почему вы ее выбрали, и что вам больше всего в ней нравится?
— Это были 60-е годы прошлого века, очень давно. На протяжении двух лет я думал о будущей профессии. У нас была производственная практика, мы ходили работать на заводе «Транссигнал» в обязательном порядке. Тогда был очень популярный журнал «Наука и жизнь». В нем были очень серьезные статьи, его трудно было достать, но я в библиотеке часто брал, и даже один год удалось выписывать. Я анализировал, какие сейчас ведутся исследования, где они внедряются в жизнь. И остановился на трех направлениях: метеорология, океанология и генетика. Последняя тогда только-только начинала становиться популярной, до этого она была почти под запретом.
Мне по душе исследование природы, люблю ее изучать. И, кроме того, очень близки точные науки. А в метеорологии это как раз используется. Ну, и, кроме того, всевозможные экспедиции очень мне близки. Вот так и получилось. Еще в те годы вышла книга Гранина «Иду на грозу». Потрясающая книга, на меня она сильное впечатление произвела. В ней рассказывалось про физиков, которые изучают условия грозовой деятельности, и которым для этого нужно было летать на самолетах в грозовых облаках, рискуя жизнью, получая совершенно удивительную информацию. Там и жизненные коллизии всевозможные, такая настоящая жизнь, очень увлекательная. Это, наверное, было последней каплей, которая меня увлекла.
— Сейчас вы по долгу службы получаете прогнозы раньше всех. Скажите, предупреждаете ли вы своих метеозависимых друзей и близких о грядущей непогоде?
— Никогда. По двум причинам. Во-первых, прогнозы распространяются всегда, значит, они практически одновременно попадают в эфир. Помню, когда я более 50 лет назад пришел в Гидрометцентр, мне позвонил один мой товарищ и спросил, какая будет погода в субботу и воскресенье. Я ответил, что он наверняка прогноз слышал по радио. И тогда он спросил, а есть ли у меня прогноз «для своих»? Вот это меня страшно поразило. У метеорологов нет погоды «для своих».
Во-вторых, я отношусь к тем людям, которые не считают, что метеозависимость действительно существует. Нет в медицине доказательства того, что если резко падает или повышается атмосферное давление, то с человеком происходит что-то несусветное. Конечно же, дождь и ветер может сказаться на здоровье. Или в жаркую погоду, конечно же, очень многие люди будут себя чувствовать плохо, особенно если температура +35°C в Москве. Но не существует метеозависимости, о которой очень много говорят. Пока ученые ее не продемонстрировали, к этому нужно относиться спокойно. Хотя я должен сказать, что в нашей семье очень интенсивно ведутся дискуссии по этому поводу. И не все у нас в семье согласны с моей точкой зрения.
— Сейчас в самом разгаре лето, пора отпусков. Рискну предположить, что вы поедете на дачу. Если не секрет, чем именитый метеоролог занимается на даче? Садоводством, или у вас там своя маленькая метеостанция?
— Знаете, я все свои отпуска провожу только на даче, устал путешествовать, раньше приходилось бывать в командировках по пять-шесть раз в году. Но на даче у меня нет тяги к земледелию. Вот когда мы с семьей и с братом жены строили дачу — это было удовольствие: видеть, как возводится домик. К земледелию нет тяги никакой, поэтому на даче я восполняю свои пробелы в художественной и исторической литературе, ну и, конечно, пишу научные статьи в спокойной обстановке. У меня недалеко от Гжели старенькая дачка, шесть соток. Там находится глиняный карьер, заполненный водой, можно и искупаться, там хорошая водичка. Никакими другими делами на даче не могу похвастаться.
— Есть ли у вас нелюбимая погода, и что вы делаете, чтобы не расстраиваться из-за нее?
— Метеорологи отличаются от неметеорологов пониманием погоды. Любая предсказанная погода вызывает хорошее настроение. Если же она не предсказана, вот тогда метеоролог в депрессии.
А если серьезно, мне приходилось беседовать с разными психологами на эту тему. Мне очень нравится, что у них единая позиция по поводу того, что человек находится в согласии с самим собой, если он не выражает неудовольствие погодой. Потому что с этим сделать ничего нельзя и бессмысленно на нее обижаться, значит, недовольство где-то у человека внутри. Поэтому на погоду никогда не обижаюсь.
Источник.
Прогноз погоды в России на неделю с 21 по 27 июля 2025. |
